— МАЛЕНЬКАЯ СМЕРТЬ, — произнесла она, перебирая короткие жесткие волосы на его затылке.

— Что! — хрипло спросил Гаррисон.

— Но ведь ты так простудишься? Похоже, тебя лихорадит.

— Что ты сейчас сказала?

— А, это. По-моему, старая французская поговорка. Они называют любовь, особенно в момент оргазма, маленькой смертью. И я хочу почувствовать, как ты ненадолго умрешь во мне.

Ее рука потянулась к Гаррисону, и он молил, чтобы силы восстановились; удивительно, но когда она коснулась его плоти, она была крепка и полна жизни. Вики позволила ей расти дальше. Склонив голову к груди Гаррисона, она поцеловала его левый сосок. Затем она выгнулась и ловко ввела член в себя.

Маленькая Смерть...

— Томас, разве мы не будем наблюдать за ними? — спросила Мина. Она находилась в комнате Шредера. Ее рука потянулась к выключателю экрана телевизора.

— Оставь их в покое, сегодня мы будет заниматься моим удовлетворением!

— Ты думаешь, они больше помешают, чем вдохновят?

— По-моему, я уже сказал тебе, ответил он грубо, — созерцание эротических сцен не доставляет мне наслаждения. К тому же, у них есть право на личную жизнь.

— Личную жизнь? И это говорит Томас Шредер?

— Что? — он сердито повернулся к ней. — Мина, ты.., ты слишком много на себя берешь! Наверное, скоро придется подыскать тебе другого хозяина.

Ее рука взметнулась ко рту. Мгновение в ее глазах стояли слезы. Шредер увидел их и смягчился.

— Мина, я устал, а когда я усталый, от меня искры летят как от полена в костре. К тому же, мне осталось очень мало времени. С тобой всегда было приятно заниматься любовью, но я не хочу, чтобы ты была у моего смертного одра. Это все, что я имел в виду. Ты не должна работать у умирающего старика. Сегодня это будет в последний раз.

— Но...

— Никаких “но”. И не беспокойся. Я сделал распоряжение насчет тебя. Тебе понадобится работа только если ты захочешь работать.

Она сердилась на себя за все его уверения.

— Мой язык всегда меня подводит. Я не хотела сделать тебе больно или рассердить тебя.

— Я знаю. Это все из-за твоего предложения шпионить за Гаррисоном.

— Шпионить за ним, но разве мы не видели их вместе прошлой ночью, Томас?

— То было прошлой ночью, — отрезал он со вновь появившейся злостью в голосе.

Она склонила голову, и слезы закапали на него. Вид ее обнаженного тела, склоненная голова и слезы подействовали на него.

— Да, — хрипло подтвердил он, — сегодня я смогу собраться. Но что касается наблюдения за Гаррисоном, то я никогда больше не буду этого делать. Почему бы не последить и за собой!

Гаррисон видел сон.

Ему снился лед. Ледник. Он карабкался по леднику. Одетый в какую-то рвань, окровавленный и замерзший до мозга костей он с трудом шел по таявшему ненадежному снегу, пока не достиг стеклянного пика. Он стоял на вершине мира, завоеватель! Затем...

Гаррисон вспомнил, зачем он пришел, причину своих поисков.

На вершине покоилась огромная глыба льда. Лед был голубой, с белыми прожилками и темными краями, его нижняя грань покоилась в хрустящем снегу, покрытом ледяной коркой. Он подошел к ней, счистил с ее поверхности изморозь. Он разглядел лицо. Худощавые черты, лицо, как у эльфа, маленькие ушки и рыжие волосы, зачесанные назад. Ее слегка раскосые глаза были закрыты, но Гаррисон знал, что они зеленого цвета. Никакие признаки жизни не колыхали ее грудь.

Он ударил по льду кулаками, и глыба развалилась, взорвавшись как граната. Без его поддержки девушка покачнулась и упала бы, но он поймал ее, поцеловал и дохнул на нее теплом. Гаррисон поцеловал ее глаза, и они открылись.

Они были зеленые, как изумруды...

.., и совершенно безжизненные!

Ее живот и грудь взорвались, и огромные змеевидные щупальца выбросились из нее, как внутренности разорванного мяча для гольфа. Она была мертва, но рак в ней был жив! У него на глазах он начал разъедать ее оболочку...

Гаррисон с криком проснулся, ощутил и почувствовал запах комнаты Вики вокруг себя. С содроганием он потянулся к ней.

Ее не было рядом.

За окнами солнце было уже высоко, его лучи падали в комнату. Он проспал.

Гаррисон быстро оделся, но умываться и бриться не стал и на лифте спустился на нижний этаж. Ответы на анализы Вики уже пришли. Она уехала полчаса назад. Шредер не знал, куда она поехала. Ее отвез один из его людей, кажется в Хильдесхайм. Но, возможно, она и в Санкт-Андреасберге. И там, и там у нее были знакомые, а в последнем и близкий друг. А сейчас.., она могла ехать куда угодно. Куда угодно во всем огромном мире. У нее, наверное, было еще много дел, которые она хотела успеть сделать.

— Ричард, не так уж много я могу сделать для нее, — объяснял Шредер. — Она не без средств, но в последнее время ее счета приходят ко мне. Я хочу, чтобы она делала то, что хочет делать, ты, конечно, хотел бы того же?

— Встреча с вами, — Гаррисон тщательно чеканил слова, — одно сплошное проклятие! Вы перевернули мою жизнь вверх тормашками и вывернули меня наизнанку.

— Я не заставлял ее уезжать, Ричард. Она сама захотела. Можешь последовать за ней, если хочешь, но... — он взял Гаррисона за плечи. — Это было бы медленной пыткой для вас обоих. Вики явно понимает это. Почему ты не понимаешь?

Гаррисон не нашел, что ответить. Он сжимал кулаки до тех пор, пока ногти не впились в ладони. Затем медленно отвернулся...

Остаток недели прошел, как один лень, так что впоследствии он мог вспомнить из него немногое. Однако, он очень хорошо запомнил свою встречу с гипнотизером Шредера, — если не середину, когда он был под гипнозом, то уж, определенно, ее начало, конец и результат, то оживление и без того уже большого интереса Шредера, его, казалось бы, собственнического интереса к слепому капралу. И если гипнотизеру можно было доверять и верить его изысканиям, то выяснилось, что Гаррисон жил прежде. Эти предыдущие жизни не были четкими, нет, но глубоко в его подсознании жила память о них.

Другим событием, которое Гаррисон запомнил отчетливо из этих нескольких последних дней в горах, было его требование, как раз в конце пребывания, чтобы Шредер сделал все, что в его силах, чтобы тело Вики, когда и если она умрет (он все еще надеялся, что этого не произойдет), поместили в криогенный раствор.

Шредер не задавал вопросов, но сказал, что все будет сделано, он получит разрешение Вики и ее опекуна, если это вообще необходимо, сделает все, что нужно, и отложит специальную сумму на эти расходы. В Швейцарии есть место — гробница, вырубленная в горе, где она сможет оставаться в течение многих лет в глубоко замороженном состоянии. Сам Шредер не особо верил в такие методы, но...

— Мне приснилось, что я видел ее в глыбе льда, — рассказывал ему Гаррисон.

— Даже так! Тогда это должно быть сделано...

Майор Маршант, как всегда безукоризненно одетый в парадную форму, ждал около отеля “Интернационал”. Рано утром с ним связались и приказали приготовиться для поездки обратно в Англию. Было девять тридцать утра, когда Кених подъехал в серебристом “мерседесе”, с ним был Гаррисон.

— Какого дьявола? Что происходит? — спросил Маршант. Он просунул голову в окошко со стороны Кениха, когда автомобиль остановился у края тротуара перед отелем.

— Ну, — ответил Кених, — разумеется, мы едем в аэропорт.

— Разумеется? Послушай, парень, если бы ты проверил расписание полетов, ты знал бы, что наш вылет в Гатвик только в три тридцать! — Он помахал перед лицом Кениха его и Гаррисона билетами на самолет. — Кому в голову пришла эта идиотская идея позвонить мне по телефону и сказать, нет, черт побери, приказать быть готовым в течение часа? Вы представляете, в какой спешке я...

Обманчиво небрежным движением Кених взял билеты из руки майора и спокойно разорвал их. Обрывки он выбросил в автомобильную пепельницу.